Есть утонченное очарование во вкусе чая, которое делает его неотразимым и способным стать предметом идеализации.
Чай не бросает вызов, как вино, в нем нет самодовольства кофе, нет в нем и жеманной невинности какао.
из кн. Окакуро Какудзо «Книга о чае»
Перефразируя известное высказывание, начну с вопроса о том, любите ли вы чай так, как люблю его я?
Нравится ли вам неспешно заваривать чай утром или наслаждаться им вечером? Предпочитаете ли вы пить чай, чтобы поболтать с кем-то, или для вас это время уединения и размышления?
Все эти вопросы возможно покажутся слишком несерьезными для того, чтобы понять характер человека или его привычки, но в то же время позволяют кое-что узнать о его натуре.
Представления о чае как о нечто большем, чем просто напиток для завтрака или ланча, приходят к нам из Китая и Японии, где осмысленность подготовки к его употреблению приравнивалась к духовному ритуалу или искусству медитации.
Философия чая — это не просто эстетизм в обычном значении слова, ибо она, соединяя в себе этику и религию, выражает наше представление о человеке в природе. Это — гигиена, потому что она побуждает к чистоте; это — бережливость, потому что она учит находить комфорт в простом, скорее чем в сложном и дорогом; это — моральная геометрия, поскольку она определяет наше чувство меры по отношению к миру.
из кн. Окакуро Какудзо «Книга о чае»
История и философия чая
Эволюцию чая можно описать в трех периодах его существования:
- плиточный чай, который кипятили;
- порошкообразный чай, который взбивали;
- листовой чай, который настаивали.
Каждый период связан с началом правления китайских династий Танг, Сунг и Минг.
О чайном растении, происходящем из Южного Китая, было известно китайской ботанике и медицине. В числе достоинств отмечалась его способность снимать усталость, радовать душу, укреплять тело и исправлять зрение. Таоисты заявляли (таоизм — религия, основанная в Китае; прим. автора), что чай — это важный ингредиент эликсира бессмертия. Буддисты употребляли его в больших количествах, чтобы не засыпать во время долгих часов медитаций.
Поэт Луву, рожденный в эпоху поиска взаимного синтеза между буддизмом, таотизмом и конфуцианством, видел в чайном обряде тот же порядок и гармонию, что царят во всех вещах. В своем знаменитом труде «Чакинг» («Священное писание о чае»), состоящем из трех томов и десяти глав (!), он сформулировал чайный кодекс.
Однако наибольший энтузиазм в отношении чая был достигнут в эпоху правления династии Сунг. Любители соперничали друг с другом, стараясь открыть новые сорта, и устраивали турниры, чтобы решить на чьей стороне преимущество.
Идеалы чая Сунгов отличались от идеалов Тангов не только по способу приготовления напитка (в моду вошел «взбитый чай»), но и по философским воззрениям на жизнь. Согласно даосскому воззрению, вечность — это лишь момент, а бессмертие заключается в вечной смене форм. Такой образ мысли сфокусирован не на фактах, а на процессе. Жизненно важным представлялось не завершение, но стремление к завершению, выполнение. А чай, который был поэтическим времяпрепровождением, сделался одним из методов самореализации.
Среди буддистов южная школа дзен, объединившая большинство доктрин даосизма, установила сложный ритуал чая. Монахи собирались перед изображением Бодхихармы и пили чай из общей чаши, как будто принимали святое причастие. Это был тот ритуал, который впоследствии развился в японскую чайную церемонию пятнадцатого столетия.
Тринадцатое столетие ознаменовалось вторжением монгольских племен, опустошением и покорением Китая, что привело к разрушению всех достижений культуры Сунгов.
В эпоху династии Мингов порошкообразный чай совершенно вышел из употребления. Теперь чай готовили путем погружения листьев в горячую воду, налитую в чашку или бокал. И именно этот метод заваривания чая распространился в западном мире позднее.
Расцвет чайной церемонии
Япония, которая шла по стопам китайской цивилизации, знакома со всеми тремя стадиями эволюции чая. Именно в Японии к пятнадцатому столетию чайная церемония вполне выкристаллизовалась и сделалась независимой и светской процедурой. Идеалы чая в ней достигли своей кульминации. Чай сделался больше, чем идеализацией формы чаепития, он стал религией искусства жизни.
Ни одного резкого цвета, нарушающего общий тон комнаты, ни одного звука, расстраивающего ритм вещей, ни одного лишнего жеста или слова, разбивающего гармоническое единство окружающего, все движения должны быть просты и естественны — вот что было целью чайной церемонии. За всем этим скрывалась тонкая философия, а тиизм был скрытым даосизмом
Чайная церемония учит находить прекрасное в обыденном. Это соединение искусства с буднями жизни.
из кн. В. Овчинникова «Ветка сакуры»
Мастер чайной церемонии (или тимейстер) считал, что если страсти, бушующие в человеческой душе, порождают определенные жесты, то есть и такие из них, которые способны, воздействуя на душу, успокоить ее.
Строго определенными движениями, их красотой и размеренностью чайная церемония создает покой души, приводит ее в то состояние, при котором она особенно чутко отзывается на вездесущую красоту природы.
В чайной церемонии участвует не больше пяти человек. Даже если дело происходит днем, в комнате должен стоять полумрак. На каждом предмете лежит печать времени. Есть только два исключения — белоснежный льняной платок и ковш, сделанный из спиленного куска бамбука, которые бывают подчеркнуто свежими и новыми.
из кн. В. Овчинникова «Ветка сакуры»
Изысканная простота в чайной комнате воплощает в себе классическое японское представление о прекрасном. Причем эта подчеркнутая простота или даже бедность часто очень дорого обходится хозяину, потому что какое-нибудь кряжистое бревно может быть сделано из очень редкой породы дерева и к тому же иметь особую цену из-за своих художественных достоинств.
Чайная церемония соединила в себе такие искусства, как икебана, керамика в стиле «ваби», японские сады, а также оказала влияние на развитие фарфора, живописи, интерьера и архитектуры японского дома. Ее гармония нашла выражение в таких понятиях, как «ваби», или стремление к простоте и естественности, «саби», или принцип красоты и естественности, и «сибуй», сочетающего красоту естественности плюс красоту простоты.
Эти понятия тесно связаны с мироощущениям японцев, их взглядом на уклад жизни и эстетическим вкусом.
Чай как ежедневная практика
В наши дни в мире цифровизации и информационного шума настоящая утонченность в умении проживать каждый день становится все более трудной. Разве не больше, чем когда-либо мы нуждаемся в чайной комнате?
Сделать чай своей ежедневной практикой возможно в домашних условиях, ограничиваясь минимальным набором посуды для его приготовления, красивой простотой внешней обстановки, а самое важное — уделяя этому особое время.
Включать такую практику в повседневность — вовсе не значит быстро заварить кипятком чайный пакетик или «соединить» чай с просмотром фильма или обсуждением новостей.
Состояние покоя и умиротворения от внимательного заваривания чая, неспешного выпивания каждой пиалы (или чашки) и глубокого наслаждения ее вкусовыми оттенками может погружать нас в ту самую скрытую философию чая: принимать мир таким, как он есть, фокусировать внимание на процессе и уметь находить прекрасное в мире скорби, тревог и конфликтов.
Открыть для себя разные сорта чая — это еще и прочувствовать то, как по-разному они влияют на наше внутреннее состояние и мироощущение, повышая тонус, как в случае с пуэром, или успокаивая, при выборе мягких улунов.
Если вы ожидаете от вечернего чая приятного замедления и расслабления, то распробуете интересный сорт Габа, содержащий гамма-аминомасляную кислоту (ГАМК). Этот важный для организма нейромедиатор способствует снижению тревожности и депрессии. А значит приятное Габа-чаепитие будет полезно в периоды сильных волнений и стресса и дополнит воздействие техник осознанного расслабления или медитации, во время которых уровень ГАМК также возрастает.
Становясь приверженцем чая как ежедневной практики, Вы способны придать ей смысл «искусства воплощения изящества Пустоты и благости Покоя» в своей повседневной жизни.
Ведь просто пить чай можно осознанно и красиво.
